* * *
Над словом стоит буква,
Над буквой стоит звук;
Продолжить надо как будто,
Но я не магистр наук.
И пусть неожиданно снова
Появится новый итог:
Над буквой, над звуком, над словом,
Над всем возвышается Бог.
* * *
Простуженный ветер
Скулит словно пёс,
Качаются ветки
Продрогших берёз,
Нет места от капель,
Нет места от луж...
А с виду-то — город,
На деле-то — глушь.
И, вот, пожелание
Тебе от меня:
Ласки любимой,
В камине — огня.
ПУСТЬ ОСТАНЕТСЯ
Если б не было цветов —
Не было бы бабочек,
Не было бы чудаков —
Не было бы сказочек.
Были б все расчётливы,
Были б все практичные,
Как машины счётные,
Как станки фабричные,
Как автомобили —
Лысо-безволосые,
Чересчур мобильные,
Единоголосые.
Были б звезды серыми,
Вперемежку с тучами,
А туманы — серными,
А трава колючая.
Это было б скверно,
И не интересно.
Это вам, наверное,
Без меня известно.
Белый свет без чудаков —
Парк без каруселей,
Пусть останется таков,
Был каким доселе.
* * *
Люби пиры, красоток взгляды,
Хруст ассигнаций и наряды.
Не щерься лишь, как гнусный гном,
Над тем, кто мыслит об ином.
ПОЧЕМУ?
Зеленеют травы пышно,
Тополя стоят шатрами.
Дождь идёт — в квартире слышно...
Толща камня между нами.
Солнце выглянет, и капли
Заиграют изумрудами...
Мы лучи с тобой искали,
Почему нашли остуду?
Что-то шепчет мне ночами,
Есть слова, что делать с ними?
По асфальту дождь ручьями,
Но, когда-то ляжет иней.
* * *
Вечер подошёл украдкой,
Все же туча не права.
Соберу в свою тетрадку
Драгоценные слова.
И весной бывает иней,
И зимой бывает дождь...
Ты мои цветы не примешь,
И записку разорвёшь.
РЫБКА В БАНКЕ
Пойманную рыбку
В банку посадили,
И сухого корма
Много навалили.
А потом сказали:
«Радуйся, резвись!
Где ещё такую
Ты отыщешь жизнь?»
Дышит еле-еле,
Нос упёрт в стекло.
Вроде бы — спокойно,
Вроде бы — светло,
Вроде б безопасность
Полная дана...
Утром неживою
Плавала она.
* * *
Мы слеплены из глины — это так,
Нас разобьют ударом об косяк.
И слепят вновь — когда себя заставят,
А не заставят — глиною оставят.
СЧАСТЛИВЧИК
Ты меня взяла
На поводок!
Ах, какой видок,
Какой видок!
Я иду и хвост мой
Калачом —
Мне любая лужа
Ни по чём.
Солнце в небе —
Новенький пятак!
Нынче я счастливей
Всех собак.
* * *
О каких мечтал минутах! —
Слаще всяких лестных слов,
Но судьбою очень круто
Опрокинуло, снесло.
И теперь сижу в кювете —
Огорошен, удивлён.
Так заведено на свете —
Не мечта жизнь и не сон.
Это истина простая,
Как листва сырая в дождь —
Из горы — о чем мечтаешь,
Лишь песчинку и найдёшь.
Не сиди в кювете чинно,
Не валяйся словно труп,
Но иди за той песчинкой,
Что положена за труд.
ЧЕРЕЗ ГАРЬ
Свернул с лесной дороги —
По гари — напролом,
Крапива-недотрога
Накинулась огнём,
Сплелись сухие сучья,
Нет тропок — ведьмин сад,
Нависла сеть паучья,
Кустарник игловат,
То — сук, то — пень — под ноги,
То в сажу боком влип...
А разве у дороги
Отыщешь лучший гриб?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Грех под сутаной - Наташа Дивак Этот стих , вовсе не является наездом на провославных и католиков , это стих для всех верующих. Каждый должен судить сам себя и каятся при жизни , а не на одре смертном . В среде харизматов больше ныне разводов , чем в др конфессиях , увы ,это статистика . Так зачем судить других , когда праведность наша , как запачканная сутана ?
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
